Пьяное Сердце «я сердце своё как баночку по мостовой как мальчик спешит домой к маме» Диана Арбенина. «Немецкая рулетка» «Кто жив, тот знает – такое дело: Душа гуляет – заносит тело!» Александр Башлачёв. «Ванюша» «Обождите, господа! Вы безбожны! Как же можно, господа? Как же можно?...» Яна Симон. «Скрипка Страдивари» Домой возвращаясь из пьяного рая, Частично – прощаясь, частично – играя, Слегка – заносясь, в небо нос задирая, Немного – бесясь и чуть-чуть – привирая, Стремясь протрезветь, и стараясь согреться, Скакало по улице пьяное Сердце… … Давно погасили – и звёзды, и лампы. Пора – положить бы… уже – пополам бы… Но Сердце – живое – не может не биться. И – билось оно в равнодушные лица, Стараясь с гитарного ритма не сбиться, Стуча в рикошет по асфальту столицы. Скача через кучки накачанной скуки, Сшибая макушкой шипящие звуки, Горланя и требуя солнце на бис, Внушая всем встречным, что всё – зашибись, Промокшую рвань пьяных нот подбирая, Пригодное в равной – для ада, и рая. Но Сердце – болело, дрожало, терпело, Ведь Сердце жалело, всё то, что не спело. Измучено тело, растрачена сила На всё, чего не было, и – то, что было. Всё видно в упор, как в прицел, но зато – То кто-то – не тот… или что-то – не то… А мысли размякли, а мысли раскисли… Казалось – какие у Сердца там мысли! Домой бы, и к маме, чтоб не было хуже… Не видно ни зги – ни внутри, ни снаружи… А ветер кружит и с башкою не дружит… Споткнувшись о камешек, шлёпнулось в лужи. … Поднявшись с земли под гримасы прохожих, С фингалом под глазом и грязью на роже, Всё щурится тщетно трезвеющим взглядом: Мол, на фиг – так на фиг, а надо – так надо!… И ищет, как ищут примет и значков, До боли знакомые блики зрачков. Но сразу – зеваки, и сразу – фанаты, По разу – записывать координаты… Заразы – менты, журналюги, тусовка… Ни разу – кенты и подруги, рисовка… Запутались мысли, смешались картины… Улыбки – рисованны, взоры – картинны… И взгляд разделился на две половины: Да хрен с ним, пусть – хари, но лишь бы – не спины. И Сердце – плясало, и Сердце – кривлялось, И Сердце – своим и чужим улыбалось. И зрители ржали – обидно, довольно. И было за Сердце – и стыдно, и больно. На Сердце – плевали, под Сердце – лабали, Его – то имели… ему – то давали… Над ним – умилялись, ломались, глумились… И руки – не мыли, на шару намылясь. Устав оскорблять, подвели, как итог: Признав, что оно – то ли б***, то ли бог. … И тут на заплёванный крестик дорог Шагнул с неба Бог… Ну – обычнейший Бог. Он сердце, подняв, посадил на ладошку, Погладил, как гладят обычную кошку, Платком-рукавом вытер слёзы и нос И тихо по улице дальше понёс. И Сердце – согрелось в ладонях у Бога, Оттаяв – распелось, разнежась немного. Оно спело Богу про всё, что хотелось, Про то, что не сбылось, а также не смелось, О том, что мечталось, к чему-то стремилось, За то, что не сталось, и вдребезг разбилось. А Бог, соглашаясь, кивал головою, Слегка улыбаясь печалью живою, Всё зная – как надо, и всё – понимая, Спокойный – для ада, далёкий – от рая, С собой пронося сквозь бессветную ночь Свою захмелевшую блудную дочь. И ласковым пьяным стихом лопоча, О чём-то невнятном счастливо шепча, Свернувшись слонёнком в ушах-лопухах, Уснуло ребёнком на сильных руках… Чумазое, голое, хрипло-простое, Пропащее, грешное… в общем – святое… 2005